|
III
Норвегией правил в то время Харальд
Серая Шкура, сын Эйрика Кровавая Секира, внук Харальда Прекрасноволосого. Мать
его звали Гуннхильд. Она была дочь Эцура Тоти. Они жили в это время на востоке,
в Конунгахелле. Дошла до них весть о том, что в Вик пришел корабль. Услышав об
этом, Гуннхильд стала расспрашивать, кто из исландцев приехал с кораблем. Ей
сказали, что один из них Хрут, племянник Эцура.
— Знаю,
— сказала Гуннхильд. — Он хочет получить свое наследство, которое сейчас в
руках человека по имени Соти.
Затем она позвала своего слугу, его
звали Эгмунд:
— Я
хочу послать тебя в Вик к Эцуру и Хруту. Скажи, что я приглашаю обоих к себе на
зиму, и передай, что буду им другом. И если Хрут будет следовать моим советам,
я помогу ему получить наследство, а также и в других его делах. Я буду также
его заступницей перед конунгом.
Слуга поехал к Эцуру и Хруту. Те
оказали ему достойный прием, узнав, что он слуга Гуннхильд. Эгмунд рассказал им
тайно о своем поручении. Они посовещались между собой, и Эцур сказал Хруту:
— Сдается
мне, племянник, что решать нам нечего, потому что нрав Гуннхильд мне известен:
если мы не захотим поехать к ней, то она немедленно изгонит нас из страны и
отнимет все наше добро, если же поедем, то примет нас, как обещала.
Эгмунд вернулся домой и сообщил
Гуннхильд, что исполнил ее поручение, и сказал, что они приедут.
Гуннхильд сказала:
— Этого
и следовало ожидать, недаром Хрут слывет умным и достойным человеком. А теперь
смотри не пропусти, когда они станут приближаться ко двору, и скажи мне.
Хрут с Эцуром выехали на восток, в
Конунгахеллу. Когда они приехали туда, к ним вышли родичи и друзья и радушно
приветствовали их. Они спросили, здесь ли конунг. Им ответили, что здесь.
Потом они встретили Эгмунда. Он
передал им привет от Гуннхильд и добавил: чтобы избежать пересудов она
пригласит их только после того, как их примет конунг. Он продолжал:
— Она
сказала: «А
то подумают, что я их ждала. Но я сделаю все по-своему. Пусть Хрут смело
обратится к конунгу и попросится к нему в дружинники». А вот и
придворные одежды, которые она прислала тебе, Хрут. В них ты должен предстать
перед конунгом.
После этого он ушел. На другой день
Хрут сказал:
— Пойдем
предстанем перед конунгом.
— Пожалуй,
— сказал Эцур.
Они пошли вместе с родичами и
друзьями, и их было двенадцать человек. Когда они вошли в палату, конунг
пировал. Хрут подошел первым и приветствовал конунга. Тот внимательно поглядел
на пришельца, который был хорошо одет, и спросил как его зовут. Тот назвал
себя.
— Ты
исландец? — спросил конунг. Хрут ответил, что исландец.
— Что
побудило тебя явиться к нам?
— Я
хотел видеть ваше величество, государь! А еще мне надо получить здесь, в
стране, большое наследство. Я буду обязан вам, если получу его.
Конунг говорит:
— Всякий
найдет поддержку в моих законах в этой стране. Есть ли у тебя еще дела к нам?
— Государь,
— сказал Хрут, — я хочу просить вас принять меня в свою дружину и сделать вашим
дружинником.
Конунг молчал. Гуннхильд сказала:
— Сдается
мне, что этот человек оказывает вам большую честь. Было бы очень хорошо, если
бы в вашей дружине было много таких людей.
— Он
умный человек? — спросил конунг.
— И
умный и отважный, — ответила она.
— Мать
моя, видно, хочет, чтобы ты добился звания, о котором ты просишь. Но величие
наше и обычаи страны требуют, чтобы ты явился ко мне снова через полмесяца.
Тогда ты и станешь моим дружинником. А до тех пор ты будешь жить у моей матери.
Гуннхильд сказала Эгмунду:
— Веди
их в мой дом и устрой им пир.
Эгмунд вышел с ними и провел их в
каменную палату. Она была украшена прекраснейшим пологом. Там же стоял и
престол Гуннхильд. Эгмунд сказал:
— Теперь
подтвердится все, что я вам прежде говорил о Гуннхильд. Вот ее престол, садись
на него и сиди, даже если она сама придет.
Затем он устроил им пир. Они
просидели недолго, как явилась Гуннхильд. Хрут вскочил было, чтобы
приветствовать ее.
— Сиди,
— сказала она, — ты будешь сидеть на этом месте, пока гостишь у меня.
Затем она села подле Хрута и стала
пить вместе с ним. А вечером она сказала:
— Будешь
этой ночью спать у меня в горнице.
— Как
вам будет угодно, — сказал Хрут.
Затем они пошли спать, и она тотчас
же заперла горницу изнутри. Они провели там ночь вдвоем, а утром принялись
пировать. И все те полмесяца они спали одни в ее горнице. А людям, бывшим при
ней, Гупнхильд сказала:
— Вы
поплатитесь жизнью, если хоть слово пророните о том, что было у нас с Хрутом.
Хрут подарил ей сто двадцать локтей
сукна и двенадцать овчин. Гуннхильд поблагодарила его за подарки. Поцеловав и
поблагодарив ее, Хрут стал прощаться. Она пожелала ему счастливого пути. На
другой день он явился к конунгу с тремя десятками людей и приветствовал его.
Конунг сказал:
— Видно,
ты хочешь, Хрут, чтобы я сдержал обещание.
И Хрут сделался дружинником
конунга. Хрут спросил:
— Где
же мне теперь сидеть?
— Пусть
моя мать распорядится, — сказал конунг. И она отвела ему самое почетное место, и он пробыл при конунге в большой чести всю
зиму.
| 
