LXXV

Траин, сын Сигфуса, объявил своей жене, что летом собирается уехать из Исландии. Она ответила, что это хорошо. Он договорился с Хёгни Белым, что тот перевезет его. Гуннар и Кольскегг договорились с Арнфинном из Вика.

Сыновья Ньяля, Грим и Хельги, попросились у отца за море. Ньяль сказал:

— Трудной будет для вас эта поездка, и неизвестно, останетесь ли вы в живых. Правда, вы прославитесь и отличитесь. Но очень может быть, что, уже когда вы вернетесь, будут у вас беды.

Они все же просили его отпустить их, и наконец он сказал, что, если они хотят, то могут ехать. Они договорились с Бардом Черным и Олавом, сыном Кетиля из Эльды, что те перевезут их.

Пошла молва, что лучшие люди покидают округу.

К этому времени подросли сыновья Гуннара — Хёгни и Грани. Они были непохожи друг на друга. Грани был во многом в мать, а Хёгни был доброго нрава.

Гупиар велел перевезти к кораблю товары свои и брата. Когда весь груз Гуннара был на корабле, а сам корабль почти совсем снаряжен, Гуннар отправился на Бергторов Пригорок и на другие дворы проведать знакомых и поблагодарить всех, кто ему помогал.

На другой день он собрался ехать на корабль и сказал всем домочадцам, что уезжает навсегда. Все опечалились, но подумали, что он еще вернется. Собравшись в путь, Гуннар обнял каждого на прощанье. Все вышли проводить его. Он воткнул копье в землю, вскочил в седло и уехал с Кольскегтом.

Вот они подъезжают к Лесной Реке. Тут конь Гуннара споткнулся, и он соскочил с коня. Взгляд его упал на склон горы и на его двор на этом склоне, и он сказал:

— Красив этот склон! Таким красивым я его еще никогда не видел: желтые поля и скошенные луга. Я вернусь домой и никуда не поеду.

— Не доставляй такой радости врагам, — говорит Кольскегг. — Не нарушай договора. Да никому и в голову не придет, что ты можешь его нарушить. И ты ведь знаешь, что иначе все случится так, как предсказал Ньяль.

— Я не поеду, — говорит Гуннар, — и мне бы не хотелось, чтобы ты уезжал.

— Нет, — говорит Кольскегг. — Я не отступлюсь от своего слова и сделаю то, чего от меня ждут. Ничто другое не может разлучить меня с тобой. Скажи родичам и матери, что я не собираюсь больше возвращаться в Исландию, потому что я узнаю о твоей смерти, брат, и тогда уже ничто не побудит меня возвратиться.

Они распрощались. Гуннар вернулся домой, в Конец Склона, а Кольскегг поехал к кораблю и уплыл из Исландии,

Халльгерд обрадовалась, когда Гуннар вернулся домой, мать же его ничего не сказала.

Эту осень и зиму Гуннар провел дома. При нем было немного людей. Олав Павлин пригласил к себе в гости Гуннара и Халльгерд и предложил оставить дом на мать и Хёгни. Гуннар сначала согласился, но потом ему расхотелось ехать.

А на следующее лето на альтинге Гицур и Гейр объявили Гуннара вне закона. Прежде чем тинг окончился, Гицур созвал в Ущелье Сходок всех врагов Гуннара — Старкада из-под Треугольной Горы и его сына Торгейра, Мёрда и Вальгарда Серого, Гейра Годи и Хьяльти, сына Скегги, Торбранда и Асбранда, сыновей Торлейка, Эйлива и его сына Энунда, Энунда из Великаньего Леса, Торгрима из Песчаного Оврага.

Гицур сказал:

— Я предлагаю этим летом напасть на Гуннара и убить его.

Хьяльти сказал:

— Я обещал Гуннару здесь, на тинге, когда он послушался моих уговоров, что не нападу на него. Так тому и быть.

После этих слов Хьяльти ушел, а те, что остались, решили напасть на Гуннара, подали друг другу руки в знак уговора и постановили взять виру с того, кто уговор нарушит. Мёрд должен был выведать, когда лучше всего напасть на Гуннара. Всего их было четыре десятка человек. Они считали, что им будет легко справиться с Гуннаром, раз уехали Кольскегг, Траин и многие друзья Гуннара.

Люди стали разъезжаться с тинга по домам. Ньяль отправился к Гуннару и рассказал ему, что он объявлен вне закона и что его замышляют убить.

— Спасибо, — сказал Гуннар, — что предостерегаешь меня.

— Я бы хотел, — сказал Нъяль, — чтобы к тебе переехали мои сыновья Скарпхедин и Хёскульд. Они не пожалеют жизни ради тебя.

— Я не хочу, — ответил Гуннар, — чтобы из-за меня убили твоих сыновей. Ты вправе ждать от меня лучшего.

— Все равно, — сказал Ньяль. — Ведь, когда ты погибнешь, мстить за тебя придется моим сыновьям.

— Очень может быть, — ответил Гуннар, — но я бы не хотел, чтобы и эта вина лежала на мне. Мне бы хотелось лишь попросить вас позаботиться о моем сыне Хёгни, а о Грани я ничего не скажу, потому что он редко делает то, что мне по нраву.

Ньяль обещал выполнить его просьбу и поехал домой. Рассказывают, что Гуннар ездил на все сходки и тинги, и враги ни разу не осмелились поднять на него руку. Некоторое время он вел себя так, словно не был объявлен вне закона.