LXXVII

Гуннар проснулся в доме и сказал:

— Жестоко обошлись с тобой, друг Черный! Но кто знает, может быть, и я скоро отправлюсь за тобой.

Дом у Гуннара был весь деревянный, с дощатой крышей, а в ней были окошки, которые закрывались ставнями. Гуннар спал в каморке, вместе с Халльгерд и своей матерью.

Подходя, они еще не знали, дома ли Гуннар. Порешили, чтобы сначала кто-нибудь подкрался и разведал, и уселись на землю. Норвежец Торгрим поднялся на крышу. Гуннар увидел в окошке его красную одежду и нанес ему удар копьем. Торгрим покачнулся, выпустил из рук щит и свалился с крыши. Он подошел к Гицуру и его людям, сидевшим на земле. Гицур посмотрел на него и спросил:

— Ну что, дома Гуннар?

Торгрим ответил:

— Сами узнаете. Вот копье его точно дома.

И замертво упал на землю.

Они бросились к дому. Гуннар стал стрелять в них из лука и так хорошо защищался, что они ничего не могли поделать. Тогда несколько человек вскочили на крышу, чтобы оттуда напасть на Гуннара. Но и там их настигали его стрелы, так что они ничего не могли поделать. Так продолжалось некоторое время.

Они отдохнули снова и бросились в бой. Гуннар опять стал стрелять в них, и они опять ничего не могли поделать и отступили во второй раз. Тогда Гицур Белый сказал:

— Смелее вперед! Иначе ничего не выйдет.

В третий раз они бросились в бой и долго старались подобраться к Гуннару, но им снова пришлось отступить. Гуннар сказал:

— Снаружи, на краю крыши, лежит стрела: это их стрела, и я пущу ее в них. Им будет зазорно, если я их раню их же оружием.

Раннвейг сказала:

— Не делай этого, не подзадоривай их. Ведь они уже отступили.

Но Гуннар схватил стрелу и выпустил ее в них. Стрела попала в Эйлива, сына Энунда, и нанесла ему тяжелую рану. Он стоял поодаль от других, и они не заметили, что он ранен.

— Там показалась рука с золотым запястьем и взяла стрелу, что лежала на крыше, — сказал Гицур. — Не стал бы он искать стрел снаружи, если бы у него их хватало. Нападем на него еще раз.

Мёрд сказал:

— Давайте подожжем дом!

— Ни за что! — сказал Гицур. — Даже под страхом смерти! Ты мог бы подать нам совет получше, ведь ты слывешь таким хитрецом.

На земле лежали веревки, которыми обычно скрепляли постройки. Мёрд сказал:

— Давайте возьмем эти веревки, привяжем их к концам конька крыши, другие концы привяжем к камням, станем закручивать веревки палками, и свернем крышу.

Они взяли веревки и проделали все, как предложил Мёрд. Гуннар и опомниться не успел, как они свернули крышу с дома. Тогда он принялся стрелять из лука, и они никак не могли подобраться к нему. Мёрд снова предложил поджечь дом. Гицур сказал:

— Зачем ты предлагаешь то, что всем нам претит? Мы никогда на это не пойдем.

В это время Торбранд, сын Торлейка, вскакивает на крышу и перерубает Гуннару тетиву. Гуннар хватает обеими руками копье, бросается к Торбранду, пронзает его и сбрасывает на землю. Тут подбегает брат Торбранда Асбранд. Гуннар наносит ему удар копьем, но тот выставляет щит. Копье пробивает щит насквозь и вонзается в руку. Гуннар поворачивает копье с такой силой, что щит раскалывается, у Асбранда ломается кость руки и он падает со стены. До этого Гуннар ранил восьмерых человек и убил двоих.

Сам Гуннар был дважды ранен, но все говорили, что он не думал ни о ранах, ни о смерти.

Он сказал Халльгерд:

— Дай мне две пряди из своих волос и сплетите с матерью из них тетиву.

— А это тебе очень нужно? — говорит она.

— Иначе я погиб, — говорит он, — потому что им не одолеть меня, пока я могу стрелять из лука.

— Тогда я припомню тебе твою пощечину, — говорит она. — Мне все равно, сколько ты еще продержишься.

— Всякий по-своему хочет прославиться, — говорит Гуннар. — Больше я тебя просить не буду.

А Раннвейг сказала:

— Подло ты поступаешь, и не скоро забудется твой позорный поступок.

Гуннар защищался отважно и доблестно и нанес еще восьмерым такие тяжкие раны, что многие от них едва не умерли. Он защищался, пока не свалился от усталости. Они нанесли ему много тяжелых ран, по он все же вырвался у них из рук и снова долго защищался. В конце концов они убили его.

О его гибели Торкель Скальд Людей с Гаутельва сложил такую вису:

Ведомо нам, как в доме
Недругов Гуннар встретил,
Копьем отражая натиск
Кормчих коня морского.
В буре огней Одина
Шестнадцать ратников ранил
И двух убил наповал
Славный дробитель гривен.

Гицур сказал:

— Большого быка мы свалили. Нелегко нам пришлось, и, пока люди живут в нашей стране, они не забудут, как защищался Гуннар.

Он пошел к Раннвейг и спросил:

— Разрешишь нам похоронить двоих убитых из наших на твоей земле?

— Охотно дам землю двоим, а еще охотнее всем вам, — ответила она.

— Тебе можно простить эти слова, — сказал он, — потому что велика твоя потеря.

И он велел, чтобы никто ничего не грабил и не разрушал. Затем они уехали.

Тут Торгейр, сын Старкада, сказал:

— Нам нельзя оставаться в своих домах из-за сыновей Сигфуса, разве что ты, Гицур, или ты, Гейр, побудете некоторое время здесь, на юге.

И они бросили жребий, кому из них оставаться, и жребий выпал Гейру. Потом он отправился на Мысок и стал там жить. У него был сын по имени Хроальд. Он прижил его вне брака. Мать Хроальда звали Бьяртей, она была сестрой Торвальда Хворого, которого убили у Конского Ручья на Гримовом Мысу. Хроальд хвалился тем, что нанес Гуннару смертельную рану. Теперь Хроальд стал жить с отцом. Торгейр, сын Старкада, хвастался другой раной, которую он нанес Гуннару.

Гицур оставался дома, на Мшистой Горе. Повсюду люди осуждали убийство Гуннара, и многие оплакивали его смерть.