LIV

Теперь надо рассказать о том, как Гуннар был на дворе в Конце Склона и увидел, что к дому скачет его пастух. Пастух въехал во двор, и Гуннар спросил:

— Что ты скачешь так быстро?

— Я хотел сослужить тебе службу. Я видел, что вниз вдоль Лесной Реки едут восемь человек и четверо из них — в крашеных одеждах.

Гуннар сказал:

— Это, верно, Откель.

Пастух сказал:

— Я слышал от Скамкеля много обидных речей. В Долине он сказал, что ты плакал, когда они наехали на тебя. Я говорю тебе об этом, потому что не нравятся мне злые речи плохих людей.

— Не стоит обижаться на слова, — сказал Гуннар. — Но с этих пор ты будешь делать только такую работу, какую захочешь.

— Передать что-нибудь твоему брату Кольскеггу?

— Ложись спать, — сказал Гуннар, — я скажу Кольскеггу сам.

Пастух улегся и тотчас уснул. Гуннар взял свое седло и оседлал лошадь пастуха. Он взял щит, привязал к поясу меч, подарок Эльвира, надел на голову шлем и взял копье. Копье громко зазвенело, и Раннвейг, его мать, услышала это. Она вышла к нему и сказала:

— Сын, ты в сильном гневе. Таким я тебя еще не видала.

Гуннар вышел, воткнул копье в землю, вскочил в седло и ускакал. Раннвейг вошла в дом. Там было очень шумно.

— Вы говорите громко, — сказал она, — но еще громче звенело копье Гуннара, когда он выходил из дому.

Кольскегг услышал это и сказал:

— Это неспроста.

— Это хорошо, — сказала Халльгерд. — Теперь им приведется узнать, убегает ли он от них с плачем.

Кольскегг берет оружие, садится на коня и скачет следом во весь опор. Гуннар едет наискось через Поле Между Реками к Овражным Пням, а оттуда к Кривой Реке и затем к броду у Капища. Там был загон, и несколько женщин доили овец. Гуннар спешился и привязал коня.

Тут подъехали Откель и его спутники. На тропе у брода лежали плоские камни. Гуннар сказал подъехавшим:

— Теперь защищайтесь — вот мое копье! Сейчас узнаете, заплачу ли я.

Они быстро спешились и бросились на Гуннара, Халльбьёрн первым.

— Погоди! — сказал Гуннар. — Тебя-то я как раз и не хотел бы трогать, но когда мне приходится защищаться, я не щажу никого.

— Не могу, — сказал Халльбьёрн. — Ты ведь собираешься убить моего брата, и мне было бы стыдно сидеть сложа руки.

И с этими словами он обеими руками направил в Гуннара большое копье. Гуннар выставил щит, но Халльбьёрн пробил его. Гуннар с такой силой рванул щит книзу, что он воткнулся в землю, и так быстро выхватил меч, что глазом невозможно было уследить. Он ударил Халльбьёрна мечом по руке выше запястья и отсек ему кисть. Скамкель забежал сзади и хотел было ударить Гуннара большой секирой. Гуннар резко повернулся к нему и сам ударил копьем по секире так, что та выскользнула у Скамкеля из рук и упала в реку. Затем Гуннар пронзил Скамкеля, поднял его на копье и бросил вниз головой на дорогу.

Аудольв выхватил копье и метнул в Гуннара. Гуннар на лету перехватил копье и тотчас швынул обратно. Копье пробило щит, прошло через тело норвежца и воткнулось в землю. Откель хотел ударить Гуннара мечом, он целился в ногу ниже колена, но тот подпрыгнул, и удар пришелся мимо. Гуннар пронзил его копьем.

Тут подбегает Кольскегг, бросается на Халлькеля и наносит ему мечом смертельный удар. Так они убили всех восьмерых.

Одна из женщин видела все и побежала домой. Она рассказала обо всем Мёрду и попросила его разнять их.

— Это, верно, такие люди, — говорит он, — что мне едва ли будет жаль, если они перебьют друг друга.

— Не говори так, — говорит она, — среди них твой родич Гуннар и твой друг Откель.

— Ты, подлая, всегда болтаешь вздор, — сказал он и остался лежать дома, пока они бились.

Гуннар и Кольскегг отправились после боя домой. Они быстро поскакали по песчаному берегу, и Гуннар упал с лошади, но вскочил на ноги. Кольскегг сказал:

— Здорово ты скачешь, брат!

— Как раз этими словами оскорбил меня Скамкель, когда я сказал ему: «Вы наехали на меня».

— Теперь ты за это отомстил, — говорит Кольскегг.

— Не знаю, — говорит Гуннар. — Наверное, другие храбрее меня: мне нелегко решиться убить человека.