"Калевала".
Перевод Эйно Киуру и Армаса Мишина.
Песнь девятая
Вяйнямейнен рассказывает старцу о рождении железа, стихи 1-266. Старец проклинает железо и произносит заговор от кровотечения; кровь прекращает течь, с. 267-418. - Старец отправляет своего сына делать мази, смазывает и перевязывает рану. Вяйнямейнен излечивается и благодарит Бога за помощь, с. 419-586.
| |
Тут уж старый Вяйнямейнен
из своих саней поднялся,
сам поднялся, распрямился,
без подмоги, без поддержки. |
| 5 |
Вот герой в жилище входит,
под навес, в избу вступает.
Вот серебряную кружку,
золотой кувшин приносят:
маловат кувшин огромный, |
| 10 |
малой доли не вмещает
кровотока старца Вяйно,
благородного героя.
Буркнул с печки старец дряхлый,
проворчал седобородый: |
| 15 |
"Что за муж ты и откуда,
из какого рода будешь?
Вытекло семь лодок крови,
восемь вылилось ушатов
из твоей ноги, бедняга, |
| 20 |
на пол горницы просторной.
Помню все слова заклятья,
не могу начала вспомнить,
как железо зародилось,
ржа дрянная появилась!" |
| 25 |
Вековечный Вяйнямейнен
так промолвил, так ответил:
"Знаю сам, как сталь возникла,
как железо зародилось.
Воздух - это первоматерь, |
| 30 |
влага - старшая сестрица,
младший брат ее - железо,
средний брат - огонь
свирепый.
Укко, сам творец небесный,
сил воздушных повелитель, |
| 35 |
воду отделил от неба,
от воды - земные тверди.
Не было еще железа,
сталь еще не нарождалась.
Укко, сам творец небесный, |
| 40 |
о ладонь потер ладонью,
по руке рукой погладил
на своем колене левом.
Так три девы народились,
дочери самой природы, |
| 45 |
три родительницы стали,
синеротого железа.
Шли, покачиваясь, девы,
краем облака ступали,
шли с набухшими грудями, |
| 50 |
с наболевшими сосцами,
молоко текло на землю,
из сосочков проливалось
на поляны, на болота,
на спокойные озера.
|
| 55 |
Молоко, что было черным,
дева старшая давала,
молоко, что было белым,
дева средняя давала,
молоко, что было красным, |
| 60 |
младшая давала дева.
Там, где черное струилось,
ковкое железо вышло;
там, где белое бежало,
сталь могучая возникла; |
| 65 |
там, где красное точилось,
там чугун родился хрупкий.
Времени прошло немного.
Тут железу захотелось
повидаться с братом старшим, |
| 70 |
с пламенем сойтись поближе.
Сделался огонь свирепым,
стало пламя непослушным,
чуть железо не спалило,
не сожгло родного брата.
|
| 75 |
Удалось уйти железу,
притаиться, схорониться
от огня свирепой пасти,
обжигающих объятий.
Спряталось тогда железо, |
| 80 |
схоронилось, затаилось
посреди зыбучих топей,
в черных омутах трясины,
на хребтах болот огромных,
на вершинах плоскогорий, |
| 85 |
там, где лебеди гнездятся,
серый гусь птенцов выводит.
В зыбунах лежит железо,
в жидкой грязи отдыхает.
Год лежало, два таилось, |
| 90 |
вот и третий пролежало
меж двумя гнилыми пнями,
у подножья трех березок.
Тщетно пряталось железо,
зря из рук огня бежало: |
| 95 |
вновь пришлось к огню
явиться,
посетить его жилище,
чтобы стать клинком каленым,
сделаться мечом могучим.
Волк бежал болотом ржавым, |
| 100 |
бором брел медведь косматый.
Проминалась топь под волком,
бор песчаный - под медведем:
ржа из глуби поднималась,
лезло шильями железо |
| 105 |
из следов глубоких волчьих,
из больших следов медвежьих.
Вот родился Илмаринен,
вот родился, вот и вырос,
там, где уголь выжигают, |
| 110 |
где поляна углежогов.
Подрастал с кувалдой медной,
с маленькими рос клещами.
Ночью Илмари родился,
днем уже построил кузню. |
| 115 |
Стал искать для кузни место,
для своих мехов - участок.
Увидал он край болотца,
влажную полоску суши,
посмотреть пошел поближе, |
| 120 |
разглядеть получше место:
тут мехи он и поставил,
тут и разместил горнило.
На следы наткнулся волчьи,
на следы напал медвежьи, |
| 125 |
увидал шипы железа,
синие наросты стали
в тех следах глубоких волчьих,
в тех больших следах медвежьих.
Молвил он слова такие: |
| 130 |
"Ой ты, жалкое железо,
до чего же ты ужасно,
до чего же неприглядно
на болоте в волчьем следе,
в рытвинах от ног медвежьих". |
| 135 |
Сам гадает, размышляет:
"Что получится, что выйдет,
коль железо сунуть в пламя,
положить в огонь горнила?"
В страхе вздрогнуло железо, |
| 140 |
ужаснулось, испугалось,
как напомнили про пламя,
про огонь сказали слово.
Так промолвил Илмаринен:
"Ты ничуть не беспокойся! |
| 145 |
Своего огонь не тронет,
он родни губить не станет.
Как придешь к нему в жилище,
попадешь к огню в объятья,
сразу же похорошеешь, |
| 150 |
станешь мощным, станешь
прочным,
будешь для мужей мечами,
украшеньями для женщин".
С той поры, с тех дней далеких
из болот берут железо, |
| 155 |
добывают в зыбкой хляби,
к кузнецу приносят в кузню.
Вот руду принес кователь,
положил ее в горнило,
раз качнул кузнец мехами, |
| 160 |
два качнул, качнул и третий:
тут расплавилось железо,
поднялось, набухло шлаком,
расплылось пшеничным тестом,
поднялось ржаным замесом |
| 165 |
средь кузнечного горнила,
в жарких огненных объятьях.
Тут железо закричало:
"Ой, кователь Илмаринен,
ты возьми меня отсюда, |
| 170 |
вытащи скорей из пекла!"
Слово молвил Илмаринен:
"Коль возьму тебя оттуда,
можешь ты ожесточиться,
озлобиться, разъяриться, |
| 175 |
брата своего порезать,
ранить матери сыночка".
Тут железо дало клятву,
кузнецу пообещало
на огне, на наковальне, |
| 180 |
под ударами кувалды.
Молвило слова такие,
речь такую говорило:
"Есть деревья, чтобы резать,
камень - выгрызать середку, |
| 185 |
чтоб на брата не бросаться,
сына матери не ранить.
Лучше будет мне намного,
будет мне куда приятней
стать для путника собратом, |
| 190 |
для прохожего - оружьем,
чем родных и близких резать,
чем родню свою позорить".
Вот тогда-то Илмаринен,
тот кователь вековечный, |
| 195 |
из огня извлек железо,
положил на наковальню,
сделал мягким, сделал ковким,
сделал режущим и острым:
копьями и топорами |
| 200 |
и орудьями другими.
Лишь чего-то не хватало,
был еще изъян в железе:
мягковат язык железа,
не родился зуб у стали. |
| 205 |
Твердость не придет к железу,
коль не закалишь в купели.
Тут кователь Илмаринен
сам об этом поразмыслил,
растворил золы немного, |
| 210 |
едкий щелок приготовил
для закаливанья стали,
упрочения железа.
На язык берет он щелок,
пробует и размышляет, |
| 215 |
говорит слова такие:
"Щелок этот непригоден
для закаливанья стали,
упрочения железа".
Тут пчела с земли взлетела, |
| 220 |
синекрылая - с пригорка,
полетала, покружила,
возле кузни пожужжала.
Вымолвил тогда кователь:
"Пчелка, легкий человечек, |
| 225 |
принеси на крыльях меда,
притащи во рту напитка
с венчиков шести цветочков,
с кончиков семи былинок
для созданья прочной стали, |
| 230 |
упрочения железа".
Злобный шершень,
птичка Хийси,
озирается, внимает,
смотрит зорко с края крыши,
из-под кровельной бересты, |
| 235 |
как железо закаляют,
как умело сталь готовят.
Прилетел с жужжаньем
шершень,
кинул всяких зелий Хийси,
бросил яды змей различных, |
| 240 |
выделенья черных гадов,
муравьиного настоя,
тайных соков лягушачьих
в жидкость для закалки стали,
упрочения железа. |
| 245 |
Тут кователь Илмаринен,
вечный мастер дел кузнечных,
так размыслил, так прикинул:
это пчелка прилетела,
птичка с медом возвратилась, |
| 250 |
принесла напиток сладкий.
Вымолвил слова такие:
"Вот теперь пригоден щелок
для закаливанья стали,
упрочения железа!"
|
| 255 |
Быстро сунул сталь в напиток,
окунул в состав железо,
вынутое из горнила,
раскаленное средь жара.
От того рассвирепело, |
| 260 |
в бешенство пришло железо -
съело собственную клятву,
честь сожрало, как собака,
даже брата порубило,
родственника искусало, |
| 265 |
кровь заставило струиться,
красную - бежать ручьями". |
|
Пробурчал старик на печке,
бородой тряхнул, прибавил:
"Вот узнал рожденье стали, |
| 270 |
понял все его привычки.
Ой ты, жалкое железо,
ты, окалина дрянная,
сталь, волшебных сил
начальных!
Отчего таким ты стало, |
| 275 |
отчего разбушевалось?
Может, выросло великим?
Не было таким великим,
ни великим и ни малым,
не было высокородным, |
| 280 |
вовсе не было свирепым,
молоком когда лежало,
молоком парным томилось
за сосцами юной девы,
в персях девушки прекрасной |
| 285 |
там у края длинной тучи,
там под ровным небосводом.
Не было таким великим,
ни великим и ни малым
в дни, когда лежало грязью, |
| 290 |
чистою водой стояло
посреди больших болотин,
на суровых плоскогорьях,
там ты в тину превратилось,
стало ржавою землею.
|
| 295 |
Не было еще великим,
ни великим и ни малым
в дни, когда тебя топтали,
в топях - лось, олень -
в болоте,
волк месил тебя когтями, |
| 300 |
попирал медведь ногами.
Не было еще великим,
ни великим и ни малым,
в дни, когда в болоте брали,
черпали из жидкой тины, |
| 305 |
к кузнецу носили в кузню,
к Илмаринену - в горнило.
Не было еще великим,
ни великим и ни малым
в дни, когда вздувалось шлаком, |
| 310 |
жгучей жижею лежало
в пекле жаркого горнила.
Клятву твердую давало
на огне, на наковальне,
под звенящею кувалдой, |
| 315 |
в жаркой кузне возле горна,
где кузнец кует железо.
Отчего ж великим стало,
почему же обозлилось,
не сдержало твердой клятвы, |
| 320 |
как собака, честь сожрало,
ранило родного брата,
родственника искусало?
Кто толкнул на злодеянье,
научил дурному делу? |
| 325 |
Мать-отец ли научили,
или, может, старший братец,
или младщая сестрица,
или родичи иные?
Нет, не мать-отец учили, |
| 330 |
и совсем не старший братец,
и не младшая сестрица,
и не родичи иные.
Бед само ты натворило,
смертному ты навредило. |
| 335 |
Глянь-ка на свою работу,
зло свое исправь скорее -
или матери скажу я,
сообщу отцу родному.
Будет матери обидно, |
| 340 |
ей прибавится печалей,
если сын поступит дурно,
совершит дитя злодейство.
Прекрати же, кровь, струиться,
перестань, руда, сочиться, |
| 345 |
на меня ты, кровь, не брызгай,
не хлещи на грудь героя.
Как стена, замри на месте,
стой, как крепкая ограда,
стой, как меч-трава на море, |
| 350 |
как осока средь болота,
как валун у края поля,
словно камень средь порога.
Если же струиться хочешь,
побыстрей бежать желаешь, |
| 355 |
двигайся тогда по жилам,
по костям скользи быстрее,
будет там тебе приятней,
поудобней - под покровом.
Лучше двигаться по жилам, |
| 360 |
лучше по костям струиться,
чем на землю течь впустую,
проливаться в пыль земную.
Молоко, на луг не лейся,
кровь невинная - на почву, |
| 365 |
красная руда - на травы,
в землю - золото героев.
Ведь твое жилище - в сердце,
там, под легкими, твой погреб,
уходи туда скорее, |
| 370 |
убегай туда проворней.
Ты не речка - вдаль
стремиться,
ты не ламба - разливаться,
ты не ключ болотный -
булькать,
протекать - не челн дырявый.
|
| 375 |
Кровь бесценная, не капай,
красная руда, не лейся!
Захлебнись, поток, заглохни!
Ведь заглох порог на Турье,
Туонелы река зачахла, |
| 380 |
море ссохлось, небо ссохлось
в то засушливое лето,
в год неслыханных пожаров.
Коли так не подчинишься,
есть приемы и другие, |
| 385 |
есть и способы иные:
попрошу котел из Хийси,
чтобы кровь сварить
мужскую,
красную руду героя,
чтоб не уронить ни капли, |
| 390 |
не пролить на землю крови,
красной не плеснуть на почву,
по земле не дать струиться.
Коли нет во мне героя,
нету мужа в сыне Укко, |
| 395 |
чтоб унять теченье крови,
перекрыть поток из жилы,
есть еще отец небесный,
Бог, над тучами живущий,
что превыше всех героев, |
| 400 |
всех мужей сильней на свете,
он уймет теченье крови,
запрудит поток кровавый.
"О, творец верховный Укко,
Юмала, наш бог небесный, |
| 405 |
приходи в беде на помощь,
появись на зов героя!
Ты закрой десницей рану,
надави могучим пальцем,
вставь в отверстие затычкой, |
| 410 |
латкой - на дыру дурную.
Наложи листок любовный,
золотой цветок кувшинки,
запруди кровотеченье,
перекрой поток кровавый, |
| 415 |
чтоб на бороду не брызгал,
не струился на одежду!"
Так закрыл потока устье,
запрудил теченье крови.
Сына в кузницу отправил, |
| 420 |
чтобы мазей наготовил,
заварив тысячелистник,
взяв верхушек трав пахучих,
тех, что симу источают,
медом землю окропляют. |
| 425 |
Вот пошел мальчишка в кузню,
чтобы мазей наготовить.
Дуб ему в пути попался,
спрашивает так у дуба:
"Есть ли мед на этих ветках, |
| 430 |
под корой - напиток сладкий?"
Дуб на это отвечает:
"Днем минувшим, днем
вчерашним
мед на ветки с неба капал,
тек напиток на вершину |
| 435 |
с дождевых небесных тучек,
с облаков, летящих быстро".
Он набрал дубовых щепок,
древа хрупкого осколков,
всяких трав собрал лечебных, |
| 440 |
стебельков разнообразных,
что растут у нас не всюду,
не везде произрастают.
На огонь горшок поставил,
варево кипеть приладил, |
| 445 |
полное коры дубовой,
добрых трав разнообразных.
Бурно варево кипело,
все три ночи клокотало,
три весенних дня варилось. |
| 450 |
Стал испытывать лекарство,
пробовать, готовы ль мази,
действенно ли это зелье.
Не готовы были мази,
не надежно было зелье. |
| 455 |
Трав еще в горшок добавил,
всевозможных разноцветий,
привезенных издалека,
из-за сотен переходов,
от восьми волхвов чудесных, |
| 460 |
девяти шаманов добрых.
Поварил еще три ночи,
целых девять поготовил.
Вот горшок с огня снимает,
вот он смотрит, проверяет, |
| 465 |
пробует, готовы ль мази,
действенно ли это зелье.
Разветвленная осина
на меже полей стояла.
Разломал ее нечистый, |
| 470 |
расщепил на половинки -
их намазал этой мазью,
их натер он этим средством.
Сам сказал слова такие:
"Если есть в лекарстве этом |
| 475 |
сила действия на раны,
на увечья, на ушибы,
пусть осина целой станет,
будет прежнего прочнее!"
Вот осина стала целой, |
| 480 |
стала прежнего прочнее,
стала вся снаружи гладкой,
изнутри - совсем здоровой.
Испытал он мази снова,
снадобье опять проверил: |
| 485 |
в камне трещину намазал,
щель - в расколотом утесе.
Прилепился камень к камню,
прочно склеились обломки.
Вышел тут сынок из кузни, |
| 490 |
где варил для раны зелье,
добрые готовил мази,
передал лекарство старцу:
"Вот надежное лекарство,
чудодейственное зелье, |
| 495 |
даже скалы может склеить,
накрепко скрепить утесы".
Языком проверил старец,
взял медовыми устами,
снадобье признал отменным, |
| 500 |
посчитал надежным зелье.
Вот помазал раны Вяйно,
полечил больного мужа:
мазал снизу, мазал сверху,
раз мазнул и посередке. |
| 505 |
Сам сказал слова такие,
произнес такие речи:
"Не в своей хожу я плоти,
я хожу во плоти Бога,
не своею силой движусь, |
| 510 |
двигаюсь всевышней волей,
не своим я ртом вещаю,
говорю Творца устами.
Благозвучны мои речи,
речи Бога благозвучней; |
| 515 |
у меня рука красива,
Господа рука прекрасней".
Лишь помазал этой мазью,
окропил немного зельем,
Вяйнямейнена скрутило, |
| 520 |
без сознания свалило,
в муках мечется, страдает,
не находит места Вяйно.
Старец боли заклинает,
гонит страшные мученья |
| 525 |
на большую Гору болей,
на высокий холм Страданий,
чтобы там терзались камни,
скалы корчились от болей.
Размотал он тюк из шелка, |
| 530 |
на полоски шелк разрезал,
на бинты его разделал -
так повязок наготовил.
Обвязал он этим шелком,
обмотал красивой тканью |
| 535 |
рану на колене Вяйно,
пальцы на ноге героя.
Сам слова такие молвил,
произнес он речь такую:
"Божий шелк повязкой будет, |
| 540 |
божья полость - покрывалом
на колене этом славном,
на ноге, на крепких пальцах!
Ты присматривай, Создатель,
охраняй, великий Боже, |
| 545 |
чтоб не стала рана хуже,
чтобы вновь не заболела!"
Вот уж старый Вяйнямейнен
облегченье обретает,
выздоравливает вскоре, |
| 550 |
стал он весь снаружи
гладким,
изнутри совсем здоровым,
никаких в середке болей,
никаких изъянов сверху,
никаких рубцов снаружи. |
| 555 |
Лучше стало все, чем было,
стало прежнего прочнее.
Вот уже нога ступает,
вот уже колено гнется,
не болит совсем раненье, |
| 560 |
не саднит ушиб нисколько.
Тут уж старый Вяйнямейнен
обратил свой взор на небо,
посмотрел с благоговеньем
в небеса над головою. |
| 565 |
Сам такое слово молвил,
произнес он речь такую:
"Милость нам всегда - оттуда,
лишь оттуда нам защита,
от небес высоких этих, |
| 570 |
от всезнающего Бога.
Славен будь, Творец
всесильный,
возвеличен, Бог небесный,
что принес мне облегченье,
дал надежную защиту, |
| 575 |
утолил мои страданья,
причиненные железом!"
Вековечный Вяйнямейнен
к этому еще прибавил:
"Люди, возрастом постарше, |
| 580 |
молодой народ растущий,
вы на спор не стройте лодки,
не бахвальтесь, начиная!
Богу лишь исход известен,
лишь Творцу итог подвластен, |
| 585 |
мастера уменья - мало,
даже мастера большого!" |
Источник: http://kalevala.gov.karelia.ru/songs/song9.shtml |
