Руна
двадцать вторая
1. Невесту собирают к отъезду и поют ей о прошлом
и о том, что ее ждет в будущем.
2. Невеста озабочена.
3. Невесту доводят до слез.
4. Невеста плачет.
5. Невесту утешают.
Как отпраздновали свадьбу,
Вдоволь как попировали
На пирушке Сариолы,
На пиру в земле суровой,
Зятю молвила хозяйка,
Ильмаринену сказала:
"Что сидишь, высокородный,
Что не спишь, краса отчизны?
Иль сидишь отцу утехой,
Иль для матери отрадой,
Иль для блеска здесь в покоях,
Для красы гостей на свадьбе?
Не сидишь отцу утехой,
Ни для матери отрадой,
Ни для блеска здесь в покоях,
Для красы гостей на свадьбе.
А сидишь утехой девы
И отрадой для девицы,
Ради девушки любимой,
Ради той прекраснокудрой!
Женишок, мой милый братец,
Ждал неделю – жди еще ты,‑
Не готова дорогая,
Не снаряжена подруга:
Половина кос плетеных,
Половина неплетеных.
Женишок, мой милый братец,
Ждал неделю – жди еще ты,‑
Не готова дорогая,
Не снаряжена подруга:
Лишь один рукав надетый,
А другой пока пустует.
Женишок, мой милый братец,
Ждал неделю – жди еще ты,‑
Не готова дорогая,
Не снаряжена подруга:
Лишь одна нога обута,
А другая не обута.
Женишок, мой милый братец,
Ждал неделю – жди еще ты,‑
Не готова дорогая,
Не снаряжена подруга:
Лишь одна рука в перчатке,
А другая не покрыта.
Женишок, мой милый братец,
Ждал неделю – не устал ты:
Уж готова дорогая,
Наша уточка одета.
Выйди, проданная дева,
Следуй, купленная птичка!
То, что тут тебя связало,
То тебя и разлучает.
Вот он, кто тебя увозит,
За тобою выйдет в двери;
Уж кусает конь поводья,
Ожидают сани деву.
Ты была на деньги падка,
Отдала ты скоро руку,
Приняла подарок быстро,
Ты кольцо надела скоро.
Полюби же эти сани
И войди туда скорее,
Проезжай деревней быстро,
Уезжать спеши скорее!
Мало, юная девица,
Мало в сторону смотрела,
Мало кверху ты глядела;
Ты о сделке пожалеешь,
Много слез прольешь ты в жизни,
Много лет рыдать ты будешь,
Что отцовский дом бросаешь,
Что от матери любимой
И от родины уходишь,
Из жилища дорогого.
Жить тебе прекрасно было,
Жить в родном отцовском доме!
Ты росла, как цветик нежный,
Точно ягодка на поле;
К маслу шла ты из постели,
К молоку ты шла проснувшись,
С ложа шла ты на пшеницу,
К маслу свежему – с простынки;
Если ты не ела масла,
Ты брала тогда свинину.
Никогда забот не знала,
Дум больших ты не имела,
Отдала заботу соснам,
Отдала растеньям думы,
Всю печаль болотным соснам
На березе на песочке.
Как листочек, ты порхала,
Мчалась бабочкой веселой,
Точно ягодка родная,
Земляничка на поляне.
Вот ты из дому уходишь,
В дом другой идешь отсюда,
К матери другой уходишь,
Из родной семьи – в чужую.
Там совсем иначе будет,
Все в другом иначе доме:
Там рожки звучат иначе,
Там скрипят иначе двери,
Там не так калитки ходят,
Петли там визжат иначе.
Там дверей найти не сможешь,
Не отворишь там калитку,
Как их дочери умеют;
Развести огонь не сможешь,
Не истопишь там ты печки,
Как хотят там их мужчины.
Знала ль это ты девица?
А ты думала, младая,
Провести там только ночку
Да домой назад вернуться?
Не на ночку ты уходишь,
Не на ночку и не на две ‑
Ты надолго ведь уходишь,
Да, на месяцы, на годы,
На всю жизнь отца оставишь,
Мать, пока она на свете.
Значит, двор наш станет больше
И порог повыше станет,
Если ты когда вернешься,
Вновь придешь в места родные".
Дева бедная вздохнула,
Тяжело она дышала;
У нее печаль на сердце,
На глазах стоит водица.
И сказала дева слово:
"Так я думала, гадала,
Так я знала, говорила
В годы юности цветущей:
Много ль значишь ты, девица,
Под родительской охраной,
Посреди полей отцовских,
В доме матери‑старушки!
Ты тогда важнее станешь,
Как пойдешь, девица, к мужу,
На порог ногой ты ступишь,
А другой ногою в сани;
Будешь на голову выше,
Будешь на ухо длиннее!
Вот чего ждала я в жизни
И желала, подрастая,
Точно славного годочка,
Точно лета приближенья.
И исполнились надежды,
Уж приблизился мой выезд,
На порог нога ступила,
А другая – уж на сани.
Все ж не в силах я постигнуть,
Что мой ум так изменило:
Я не с радостью на сердце
Ухожу, не с ликованьем
Из жилища дорогого,
Где девицей проживала,
Со двора, где подрастала,
Из отеческого дома;
Ухожу я с горькой думой,
Ухожу полна заботой,
Точно к осени в объятья,
Как на тонкий лед весенний:
Нет следов на льду весеннем,
Ни следочка нет на скользком.
Как легки у прочих думы,
У других невест их мысли!
Нет такой у них заботы,
Нет такой тоски на сердце,
Как, бедняжка, я имею,
Как в заботах я страдаю!
А на сердце точно камень,
Сердце – точно уголь черный.
Ведь не то ль у лучших думы,
Ведь не то ль блаженных мысли,
Что денной рассвет весенний,
Что весенним утром солнце?
У меня, у бедной, думы,
У меня, печальной, мысли,
Точно ровный берег моря,
Точно край у темной ночи,
Точно тьма осенней ночи;
Очень мрачен день зимою,
А мои мрачнее думы
И темней осенней ночи".
Работящая старушка,
Что всегда жила при доме,
Говорит слова такие:
"Ну, вот видишь ты, девица,
Помнишь, что я говорила,
Сотни раз тебе твердила:
Женихом ты не любуйся,
Не гляди в уста мужчине
И глазам его не верь ты.
Не смотри ты, крепки ль ноги!
Пусть уста его приятны,
Пусть глаза его красивы ‑
Да в устах уселся Лемпо,
Смерть сидит на подбородке".
Я советовала деве,
Я племяннице сказала:
"Женихи придут к девице,
Женихи придут и сваты;
Женихам ответь, невеста,
От себя ты им промолви,
Им скажи слова такие
И такие молви речи:
"Никогда мне не придется,
Не придется мне, как видно,
Уходить отсель невесткой;
Взять меня в рабы не могут,
Девушка, как я, не будет,
Жить рабыней не захочет,
Никогда не согласится
Жить все время в подчиненье:
Если кто мне слово скажет,
Я тому и два отвечу;
Кто мне волосы лишь тронет,
Лишь кудрей моих коснется,
В волоса тому вцеплюсь я,
Растреплю я их с позором".
Ты на это не смотрела,
Слов моих ты не слыхала,
Ты сама в огонь уходишь,
В жидкую смолу с охотой,
Ты спешишь к лисице в сани,
Чтоб попасть к медведю в лапы.
Увезут тебя те сани,
Унесет медведь далеко,
Вечною рабою свекра,
В рабство вечное свекрови.
Ты идешь из дома в школу,
От отца идешь на муку;
Тяжело идти в ту школу,
Там мучительно бедняжке:
Там уж куплены поводья,
Кандалы уже готовы.
Не кому‑либо другому,
А тебе одной, несчастной.
Скоро ты узнаешь грубость.
Плохо проданной придется:
Из костей уста у свекра,
Каменный язык свекрови,
Речи деверя морозны,
Горд затылок у золовки.
Слушай речь мою, девица,
Слушай речь мою и слово.
Ты была в дому цветочек,
На дворе отцовском радость,
Мать звала тебя ведь солнцем,
Ясным месяцем отец звал,
Блеском вод тебя звал братец,
Голубым платком – сестрица.
Вот в чужой ты дом уходишь,
Там и мать тебе чужая,
Не такая, как родная:
Это мать ведь иноземка,
Редко даст наказ хороший,
Редко даст наказ получше.
Будешь дрянью слыть у свекра,
Рванью будешь у свекрови,
Назовет порогом деверь
И страшилищем золовка.
Ты тогда была б хорошей
И тебя бы оценили,
Если б ты как пар всходила,
Точно дым бы поднималась,
Точно листик запорхала,
Точно искорка спешила.
Не летаешь ты как птичка,
Не порхаешь точно листик,
Не спешишь ты точно искра,
Точно дым ты не восходишь.
Дева, милая сестрица!
Вот теперь ты променяла
Своего отца родного
На чужого свекра злого,
Променяла мать родную
На свекровь свою, злодейку,
Милых братьев вдруг сменила
Ты на деверьев жестоких,
Ты сестер сменила кротких
На насмешливых золовок,
Полотняные постели
На очаг, покрытый сажей,
Эту чистую водицу
На густую грязь и плесень,
Берега с песочком чистым
На болота с черной грязью,
Рощи милые сменила
На пустынные пространства,
Холмик ягодный сменила
Ты на пожниво сухое.
Иль ты думала, девица,
Иль ты, курочка, мечтала,
Что заботы и работы
Знать не будешь с этой ночи,
Как тебя ко сну отправят,
На покой тебя проводят?
Не ко сну тебя отводят,
Не покоем наслаждаться:
Ждать должна ты беспокойства,
От забот ударов тяжких;
Будут частые печали;
Тосковать всегда ты будешь.
Как платка ты не носила,
Ты не знала и печали;
Не имела покрывала,
Не имела и заботы;
И печали и заботы
Головной платок приносит.
Лен приносит только горе,
Он приносит только скорби.
Что такое дева в доме!
Дева то в отцовском доме,
Что король, живущий в замке,
Лишь меча ей не хватает!
Все иначе у невестки!
И живет она при муже,
Словно пленник на чужбине ‑
Только стражей не хватает!
Поработала невестка,
Сильно плечи утомились,
И промокла вся от пота,
Пот по лбу струится пеной:
Настает покоя время ‑
Тут в огонь ее погонят,
В пламя страшное отправят,
Прямо в пекло посылают.
Взять тогда должна бедняжка,
Взять ума у быстрой семги,
А язык искать ершиный
И у окуня взять мысли,
Рот и брюхо у плотицы,
Мудрость взять у черной утки.
Не могла сама понять я,
Мать мне тоже не сказала,
Ни ее все девять дочек,
У родителей хранимых,
Где родился тот обжора,
Где грызун тот проживает:
Жрет он мясо, кости гложет,
Волосы по ветру сыплет,
Их по ветру распускает,
Их дарит ветрам весенним.
Плачь, девица молодая,
Плачешь ты, так плачь сильнее!
Ты облей слезами руки,
Горьких слез налей пригоршни,
На дворе налей ты капли,
В доме пол залей прудами,
Плачь, пока зальешь покои,
Чтоб текло сквозь доски пола!
Плачешь ты еще не много,
Так заплачешь, как вернешься,
Как придешь ты в дом отцовский,
Старика отца увидишь
Мертвого средь дыма бани,
А в руках холодных веник.
Плачь, девица молодая,
Плачешь ты, так плачь сильнее!
Плачешь ты еще не много,
Так заплачешь, как вернешься,
В материнский дом придешь ты
И увидишь мать‑старушку
Под навесом без дыханья,
А в руках соломы связку.
Плачь, девица молодая,
Плачешь ты, так плачь сильнее!
Плачешь ты еще не много,
Так заплачешь, как вернешься,
В этот дом когда придешь ты,
Брата милого увидишь
Там на улице упавшим,
Прислонившимся у дома.
Плачь, девица молодая,
Плачешь ты, так плачь сильнее!
Плачешь ты еще не много,
Так заплачешь, как вернешься,
В этот дом когда придешь ты
И сестриц увидишь нежных,
Как лежат среди дороги
И вальки в руках сжимают".
Тяжело вздохнула дева,
Часто дева задышала,
Начала тут горько плакать,
Проливать обильно слезы.
Облила слезами руки,
Налила полны пригоршни,
Оросила двор отцовский,
Залила полы прудами;
Говорит слова такие
И такие молвит речи:
"О вы, милые сестрицы,
Вы, мои подруги жизни!
Вы со мной играли вместе,
Вы услышьте, что скажу вам!
Не могу никак постигнуть:
Отчего так угнетает,
Так гнетет меня кручина.
Отчего печаль терзает,
Отчего тоска так мучит,
Отчего забота вяжет.
Так ли думала, гадала ‑
Я ждала иного в жизни.
Я хотела быть кукушкой,
По холмам хотела кликать
В эти дни мои младые,
Как достигла лет цветущих,
Не иду теперь кукушкой,
Чтобы кликать по холмочкам:
Точно уточка я стала,
Как она в волнах далеких
Поплывет в воде холодной,
В ледяной воде продрогнет.
Мать, отец, мои родные!
Ты, старушечка седая!
Вы куда меня ведете,
Отправляете бедняжку,
Что я слезы проливаю,
Что я мучаюсь печалью,
Что забот имею столько,
Что терплю такое горе!
Матушка моя, бедняжка,
Что меня в себе носила,
Что меня кормила грудью,
Молоком меня вспоила ‑
Иль качала ты колоду,
Или камешек купала,
А не дочку ты купала,
Не качала дорогую
Для заботы беспрестанной
И для горести сердечной?
Может, кто‑нибудь мне скажет,
Может, кто‑нибудь помыслит:
Нет тебе, девице глупой,
Ни заботы, ни печали!
Люди добрые, молчите,
Милые, не говорите:
У меня забот ведь больше,
Чем каменьев в водопаде,
Чем на топком месте ветел,
Вереску в лесу сосновом.
Не могла 6 везти их лошадь,
Не могла бы дотащить их,
Чтоб дуга не покачнулась
И хомут не затрещал бы;
Это все – мои заботы,
Все – моя печаль‑кручина".
На полу сидел ребенок,
У печи запел малютка:
"Отчего, девица, плачешь,
Отчего твои заботы?
Ты коням оставь заботы,
Меринам кручину черным,
Горе – им, железномордым,
Им – печаль, большеголовым.
Головы у них покрепче,
И у них покрепче кости,
Больше носит сгиб их шеи,
И у них сильнее тело.
И зачем тебе так плакать,
И к чему тебе томиться?
Не ведут тебя в болото,
Ни на побережье речки:
От равнины плодоносной
Ты идешь к полям богатым;
Из жилищ, где много пива,
В дом идешь, где пива больше.
Девушка, взгляни направо,
Глянь на правую сторонку:
Муж стоит, твоя охрана;
Светел он с тобою рядом;
Муж хорош, и конь прекрасен,
Упряжь сделана с искусством;
Резво рябчики порхают,
На изгиб дуги взлетают,
И дрозды там веселятся
И поют в ремнях на сбруе,
Золотые шесть кукушек
На хомут коня взлетают,
Семь прекрасных синих птичек
Впереди саней распелись.
Будь, девица, без заботы,
Дочка матери, не плачься:
Не идешь для жизни худшей,
А идешь для лучшей жизни
Рядом с этим земледельцем,
К пахарю под кров уходишь,
Ты к устам его стремишься,
Прямо в руки рыболову,
Что смывает пот охоты
В бане у ловца медведя,
Из мужей твой – самый лучший,
Ты взяла себе героя:
Лук его всегда при деле,
На гвозде колчан не виснет,
Не лежат собаки дома
И не дремлют на подстилках.
Вот уж трижды в эту весну,
В самый ранний час рассвета,
При огне он поднимался,
Пробуждался он меж сучьев;
У него уж трижды в весну
Росы падали на очи,
Ветки щеткою служили,
Гребешком служили сучья.
У него стада большие,
И они все возрастают;
Наш жених имеет много
Стад, что по лесу гуляют,
Пробегают по вершинам;
Сходят в низменность долины
Сотни тех, что носят вымя,
Сходит тысяча рогатых;
На полях там много хлеба,
В долах множество запасов,
По лесам ольховым – пашни,
По ручьям – ячмень богатый,
Там овес промеж утесов,
По прибрежьям рек – пшеница,
Деньги там в огромных грудах,
Там монеты – мелкий щебень".
|
