Песнь восьмая (продолжение)

 Так он сказал, и на ложе охотно легла с ним Киприда.

        Мало-помалу и он и она усыпились. Вдруг сети

        Хитрой Гефеста работы, упав, их схватили с такою

        Силой, что не было средства ни встать им, ни тронуться членом;

        Скоро они убедились, что бегство для них невозможно;

300

 Скоро и сам, не свершив половины пути, возвратился

        В дом свой Гефест многоумный, на обе хромающий ноги:

        Гелиос зоркий его обо всем известить не замедлил.

        В дом свой вступивши с печалию милого сердца, поспешно

        Двери Гефест отворил, и душа в нем наполнилась гневом;

305

 Громко он начал вопить, чтоб его все услышали боги:

        «Дий вседержитель, блаженные, вечные боги, сберитесь

        Тяжкообидное, смеха достойное дело увидеть:

        Как надо мной, хромоногим, Зевесова дочь Афродита

        Гнусно ругается, с грозным Ареем, губительным богом,

310

 Здесь сочетавшись. Конечно, красавец и тверд на ногах он;

        Я ж от рождения хром – но моею ль виною? Виновны

        В том лишь родители. Горе мне, горе! Зачем я родился?

        Вот посмотрите, как оба, обнявшися нежно друг с другом,

        Спят на постели моей. Несказанно мне горько то видеть.

315

 Знаю, однако, что так им в другой раз заснуть не удастся;

        Сколь ни сильна в них любовь, но, конечно, охота к такому

        Сну в них теперь уж прошла: не сниму с них дотоле я этой

        Сети, пока не отдаст мне отец всех богатых подарков,

[245]

        Им от меня за невесту, бесстыдную дочь, полученных.

320

 Правда, прекрасна она, но ее переменчиво сердце».

        Так он сказал. Той порой собрались в медностенных палатах

        Боги; пришел Посейдон земледержец; пришел дароносец

        Эрмий; пришел Аполлон, издалека разящий стрелами;

        Но, сохраняя пристойность, богини осталися дома.

325

 В двери вступили податели благ, всемогущие боги:

        Подняли все они смех несказанный, увидя, какое

        Хитрое дело ревнивый Гефест совершить умудрился.

        Глядя друг на друга, так меж собою они рассуждали:

        «Злое не впрок; над проворством здесь медленность верх одержала;

330

 Как ни хромает Гефест, но поймал он Арея, который

        Самый быстрейший из вечных богов, на Олимпе живущих.

        Хитростью взял он; достойная мзда посрамителю брака».

        Так говорили, друг с другом беседуя, вечные боги.

        К Эрмию тут обратившись, сказал Аполлон, сын Зевеса:

335

 «Эрмий, Кронионов сын, благодатный богов вестоносец,

        Искренне мне отвечай, согласился ль бы ты под такою

        Сетью лежать на постели одной с золотою Кипридой?»

        Зоркий убийца Аргуса ответствовал так Аполлону:

        «Если б могло то случиться, о царь Аполлон стреловержец,

340

 Сетью тройной бы себя я охотно опутать дозволил,

        Пусть на меня бы, собравшись, богини и боги смотрели,

        Только б лежать на постели одной с золотою Кипридой!»

        Так отвечал он; бессмертные подняли смех несказанный.

        Но Посейдон не смеялся; чтоб выручить бога Арея,

345

 К славному дивным искусством Гефесту он, голос возвысив,

        С просьбой своей обратился и бросил крылатое слово:

        «Дай им свободу; ручаюсь тебе за Арея; как сам ты

        Требуешь, все дополна при бессмертных богах он заплатит».

        Бог хромоногий Гефест, отвечая, сказал Посейдону:

350

 «Нет, от меня, Посейдон земледержец, того ты не требуй.

        Знаешь ты сам, что всегда неверна за неверных порука.

        Чем же тебя, всемогущий, могу я к уплате принудить,

        Если свободный Арей убежит и платить отречется?»

        Богу Гефесту ответствовал так Посейдон земледержец:

355

 «Если могучий Арей, чтоб не быть принужденным к уплате,

        Скроется тайно, то все за него заплатить обязуюсь

        «. Хромоногий Гефест отвечал Посейдону владыке:

        «Воли твоей, Посейдон, не дерзну и не властен отвергнуть».

        С сими словами разрушила цепи Гефестова сила.

360

 Бог и богиня – лишь только их были разрушены цепи –

        Быстро вскочив, улетели. Во Фракию он удалился;

        Скрылася в Кипр золотая с улыбкой приветной Киприда;

        Был там алтарь ей в Пафосском лесу благовонном воздвигнут;

        Там, искупавши ее и натерши душистым, святое

365

 Тело одних лишь богов орошающим маслом, Хариты

        Плечи ее облачили одеждою прелести чудной.

        Так воспевал вдохновенный певец. Одиссей благородный

        В сердце, внимая ему, веселился; и с ним веселились

        Веслолюбивые, смелые гости морей, феакийцы.

370

 Но Алкиной повелел Галионту вдвоем с Лаодамом

        Пляску начать: в ней не мог превосходством никто победить их.

        Мяч разноцветный, для них рукодельным Полибием сшитый,

        Взяв, Лаодам с молодым Галионтом на ровную площадь

        Вышли; закинувши голову, мяч к облакам темно-светлым

375

 Бросил один; а другой разбежался и, прянув высоко,

        Мяч на лету подхватил, до земли не коснувшись ногами.

        Легким бросаньем мяча в высоту отличась пред народом,

        Начали оба по гладкому лону земли плодоносной

        Быстро плясать; и затопали юноши в меру ногами,

380

 Стоя кругом, и от топота ног их вся площадь гремела.

        Долго смотрев, напоследок сказал Одиссей Алкиною:

        «Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,

        Ты похвалился, что пляскою с вами никто не сравнится;

        Правда твоя; то глазами я видел; безмерно дивлюся».

385

 Так он сказав, возбудил Алкиноеву силу святую.

        Царь феакиянам веслолюбивым сказал: «Приглашаю

        Выслушать слово мое вас, судей и владык феакийских;

        Разум великий имеет, я вижу, наш гость иноземный;

        Должно ему, как обычай велит, предложить нам подарки;

390

 Областью нашею правят двенадцать владык знаменитых,

        Праведно-строгих судей; я тринадцатый, главный. Пусть каждый

        Чистое верхнее платье с хитоном и с полным талантом

        Золота нашему гостю в подарок назначит обычный.

        Все повелите сюда принести и своими руками

395

 Страннику сдайте, чтоб весел он был за трапезою нашей.

        Ты ж, Эвриал, удовольствуй его, перед ним повинившись,

        Дав и подарок: его оскорбил неприличным ты словом».

        Так он сказал, изъявили свое одобренье другие;

        Каждый глашатая в дом свой послал, чтоб подарки принес он.

400

 Но Эвриал, повинуясь, ответствовал так Алкиною:

        «Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,

        Я удовольствую гостя, желанье твое исполняя.

        Медный свой меч с рукоятью серебряной в новых

        Чудной работы ножнах из слоновыя кости охотно

405

 Дам я ему, и, конечно, он дар мой высоко оценит».

        Так говоря, среброкованый меч свой он снял и возвысил

        Голос и бросил крылатое слово Лаэртову сыну:

        «Радуйся, добрый отец иноземец! И если сказал я

        Дерзкое слово, пусть ветер его унесет и развеет;

410

 Ты же, хранимый богами, да скоро увидишь супругу,

        В дом возвратяся по долгопечальной разлуке с семьею».

        Кончил; ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

        «Радуйся также и ты и, хранимый богами, будь счастлив.

        В сердце ж своем никогда не раскайся, что мне драгоценный

415

 Меч подарил свой, повинным меня удовольствовав словом».

        Так отвечав, среброкованый меч на плечо он повесил.

        Солнце зашло; все богатые собраны были подарки;

        Их поспешили глашатаи в дом отнести Алкиноев;

        Там сыновья Алкиноя владыки, принявши подарки,

420

 Отдали матери их, многоумной царице Арете.

        Царь же повел знаменитого гостя со всеми другими

        В дом свой, и сели, пришедши, они на возвышенных креслах.

        Тут, обратяся к царице Арете, сказал благородный

        Царь: «Принеси нам, жена, драгоценнейший самый из многих

425

 Наших ковчегов, в него положивши и верхнее платье

        С тонким хитоном. Поставьте котел на огонь, вскипятите

        Воду, чтоб гость наш омылся и, все осмотревши подарки,

        Им полученные здесь от людей феакийских, был весел,

        С нами сидя за вечерней трапезой и пенью внимая.

430

 Я же ещё драгоценный кувшин золотой на прощанье

        Дам, чтоб, меня вспоминая, он мог из него ежедневно

        Дома творить возлиянье Зевсу и прочим бессмертным».

        Так он сказал, и царица Арета велела рабыням

        Яркий огонь разложить под огромным котлом троеножным.

435

 Тотчас котел троеножный на ярком огне был поставлен.

        Налили воду в котел и усилили хворостом пламя;

        Чрево сосуда оно обхватило, вода закипела.

        Тою порою Арета прекрасный ковчег из покоев

        Внутренних вынесла гостю; в ковчег положила подарки,

440

 Золото, ризы и все, что ему феакийские мужи

        Дали; сама ж к ним прибавила верхнее платье с хитоном.

        Кончив, она Одиссею крылатое бросила слово:

        «Кровлей накрыв и тесьмою опутав ковчег, завяжи ты

        Узел, чтоб кто на дороге чего не похитил, покуда

445

 Будешь покоиться сном ты, плывя в корабле чернобоком».

        То Одиссей богоравный, в бедах постоянный, услышав,

        Кровлей накрыл и тесьмою опутал ковчег и искусный

        Узел (как был научен хитроумной Цирцеею) сделал.

        Тут пригласила его домовитая ключница в баню

450

 Члены свои оживить омовеньем; и теплой купальне

        Рад был испытанный муж Одиссей, той услады лишенный

        С самых тех пор, как покинул жилище Калипсо, в котором

        Нимфы ему, как бессмертному богу, служили. Когда же

        Тело омыла ему и елеем натерла рабыня,

455

 Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой,

        Вышел он свежий из бани и к пьющим гостям в пировую

        Залу вступил. Навсикая царевна, богиня красою,

        Подле столба, потолок подпиравшего залы, стояла.

        Взор изумленный подняв на прекрасного гостя, царевна

460

 Голос возвысила свой и крылатое бросила слово:

        «Радуйся, странник, но, в милую землю отцов возвратяся,

        Помни меня; ты спасением встрече со мною обязан».

        Юной царевне ответствовал так Одиссей многоумный:

        «О Навсикая, прекрасноцветущая дочь Алкиноя,

465

 Если мне Геры супруг, громоносный Кронион, дозволит

        В доме отеческом сладостный день возвращенья увидеть,

        Буду там помнить тебя и тебе ежедневно, как богу,

        Сердцем молиться: спасением встрече с тобой я обязан».

        Так отвечав ей, на креслах он сел близ царя Алкиноя.

470

 Было уж роздано мясо; уж чаши вином наполнялись.

        Тою порой возвратился глашатай с певцом Демодоком,

        Чтимым в народе. Певец посреди светлозданной палаты

        Сел пред гостями, спиной прислонившись к колонне высокой.

        Полную жира хребтовую часть острозубого вепря

475

 Взявши с тарелки своей (для себя же оставя там боле),

        Царь Одиссей многославный сказал, обратись к Понтоною:

        «Эту почетную часть изготовленной вкусно веприны

        Дай Демодоку; его и печальный я чту несказанно.

        Всем на обильной земле обитающим людям любезны,

480

 Всеми высоко честимы певцы; их сама научила

        Пению Муза; ей мило певцов благородное племя».

        Так он сказал, и проворно отнес от него Демодоку

        Мясо глашатай; певец благодарно даяние принял.

        Подняли руки они к приготовленной пище; когда же

485

 Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,

        Так, обратись к Демодоку, сказал Одиссей хитроумный:

        «Выше всех смертных людей я тебя, Демодок, поставляю;

        Музою, дочерью Дия, иль Фебом самим наученный,

        Все ты поешь по порядку, что было с ахейцами в Трое,

490

 Что совершили они и какие беды претерпели;

        Можно подумать, что сам был участник всему иль от верных

        Все очевидцев узнал ты. Теперь о коне деревянном,

        Чудном Эпеоса с помощью девы Паллады созданье,

        Спой нам, как в город он был хитроумным введен Одиссеем,

495

 Полный вождей, напоследок святой Илион сокрушивших.

        Если об этом по истине все нам, как было, споешь ты,

        Буду тогда перед всеми людьми повторять повсеместно

        Я, что божественным пением боги тебя одарили».

        Так он сказал, и запел Демодок, преисполненный бога:

500

 Начал с того он, как все на своих кораблях крепкозданных

        В море отплыли данаи, предавши на жертву пожару

        Брошенный стан свой, как первые мужи из них с Одиссеем

        Были оставлены в Трое, замкнутые в конской утробе,

        Как напоследок коню Илион отворили трояне.

505

 В граде стоял он; кругом, нерешимые в мыслях, сидели

        Люди троянские, было меж ними троякое мненье:

        Или губительной медью громаду пронзить и разрушить,

        Или, ее докативши до замка, с утеса низвергнуть,

        Или оставить среди Илиона мирительной жертвой

510

 Вечным богам: на последнее все согласились, понеже

        Было судьбой решено, что падет Илион, отворивши

        Стены коню, где ахейцы избранные будут скрываться,

        Черную участь и смерть приготовив троянам враждебным.

        После воспел он, как мужи ахейские в град ворвалися,

515

 Чрево коня отворив и из темного выбежав склепа;

        Как, разъяренные, каждый по-своему град разоряли,

        Как Одиссей к Деифобову дому, подобный Арею,

        Бросился вместе с божественно-грозным в бою Менелаем

        Там истребительный бой (продолжал песнопевец) возжегши,

520

 Он наконец победил, подкрепленный великой Палладой.

        Так об ахеянах пел Демодок; несказанно растроган

        Был Одиссей, и ресницы его орошались слезами.

        Так сокрушенная плачет вдовица над телом супруга,

        Падшего в битве упорной у всех впереди перед градом,

525

 Силясь от дня рокового спасти сограждан и семейство

        Видя, как он содрогается в смертной борьбе, и прижавшись

        Грудью к нему, злополучная стонет, враги же нещадно

        Древками копий ее по плечам и хребту поражая,

        Бедную в плен увлекают на рабство и долгое горе;

530

 Там от печали и плача ланиты ее увядают

        Так от печали текли из очей Одиссеевых слезы

        Всеми другими они незалечены были; но мудрый

        Царь Алкиной их заметил и понял причину их, сидя

        Близ Одиссея и слыша скорбящего тяжкие вздохи

535

 Он феакиянам веслолюбивым сказал «Приглашаю

        Выслушать слово мое вас, судей и владык феакийских

        Пусть Демодок звонкострунную лиру заставит умолкнуть;

        Здесь он не всех веселит нас ее сладкогласием дивным

        С тех пор, как пенье божественный начал певец на вечернем

540

 Нашем пиру, непрестанно глубоко и тяжко вздыхает

        Странник; конечно, прискорбие сердцем его овладело.

        Должен умолкнуть певец, чтоб могли здесь равно веселиться

        Гость наш и все мы; конечно, для нас то приятнее будет

        Здесь же давно к отправлению в путь иноземца готово

545

 Все; и подарки уж собраны, данные дружбою нашей.

        Странник молящий не менее брата родного любезен

        Всякому, кто одарен от богов не безжалостным сердцем.

        Ты же теперь, ничего не скрывая, ответствуй на то мне,

        Гость наш, о чем я тебя вопрошу: откровенность похвальна.

550

 Имя скажи мне, каким и отец твой, и мать, и другие

        В граде твоем и отечестве милом тебя величают.

        Между живущих людей безыменным никто не бывает

        Вовсе; в минуту рождения каждый, и низкий и знатный,

        Имя свое от родителей в сладостный дар получает;

555

 Землю, и град, и народ свой потом назови, чтоб согласно

        С волей твоей и корабль наш свое направление выбрал;

        Кормщик не правит в морях кораблем феакийским; руля мы,

        Нужного каждому судну, на наших судах не имеем;

        Сами они понимают своих корабельщиков мысли;

560

 Сами находят они и жилища людей, и поля их

        Тучнообильные; быстро они все моря обтекают,

        Мглой и туманом одетые; нет никогда им боязни

        Вред на волнах претерпеть иль от бури в пучине погибнуть.

        Вот что, однако, в ребячестве я от отца Навсифоя

565

 Слышал: не раз говорил он, что бог Посейдон недоволен

        Нами за то, что развозим мы всех по морям безопасно.

        Некогда, он утверждал, феакийский корабль, проводивший

        Странника в землю его, возвращаяся морем туманным,

        Будет разбит Посейдоном, который высокой горою

570

 Град наш задвинет. Исполнит ли то Посейдон земледержец

        Иль не исполнит – пусть будет по воле великого бога!

        Ты же скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать,

        Где по морям ты скитался? Каких человеков ты земли

        Видел? Светлонаселенные их города опиши нам:

575

 Были ль меж ними свирепые, дикие, чуждые правды?

        Были ль благие для странника, чтущие волю бессмертных?

        Также скажи, отчего ты так плачешь? Зачем так печально

        Слушаешь повесть о битвах данаев, о Трое погибшей?

        Им для того ниспослали и смерть, и погибельный жребий

580

 Боги, чтоб славною песнею были они для потомков.

        Ты же, конечно, утратил родного у стен илионских,

        Милого зятя иль тестя, которые нашему сердцу

        Самые близкие после возлюбленных сродников кровных?

        Или товарища нежноприветного, кроткого сердцем,

585

 Там потерял ты? Не менее брата родного любезен

        Нам наш товарищ, испытанный друг и разумный советник».